Я бы изменила многое: не принимала бы глупых решений в личных отношениях, больше бы занималась тем, что нравится, раньше бы вернулась в психологию, и не тратила бы годы на работу, которая нужна была мне только для заработка, больше бы уделяла времени здоровью и просто бы теперь знала, на что потрачу каждую секунду.

Это так думаю я, пока пишу это предложение.

На самом деле даже после новогодних праздников я запланировала себе, что я обязательно буду делать, и что не надо делать, и выполнить это не получается, хотя сейчас только 3 марта.

Что мешает поступать так, как было  бы полезно, и быстрее приближало бы меня к целям? Банальная усталость, лень, желание сделать что-то для удовольствия, а не ради необходимости.

Люди часто склонны воспринимать себя или других как некие идеально работающие механизмы, машины, которые должны поступать так, а не иначе.

Он должен любить меня именно так.

Они должны меня поддерживать.

Я должен был дать отпор.

Я не должна была сдаваться.

Но именно тогда, в тот момент времени, о котором вы сожалеете или вспоминаете с обидой, вами или другим человеком был сделан максимально лучший выбор из всех возможных выборов, которые были доступны всем участникам событий.

Вы съели тот кусок торта во время диеты, потому что не могли иначе.

Вы остались в отношениях, где вам было плохо, потому что не могли иначе.

Ваша мама накричала на вас и поставила в угол, потому что не могла иначе (возможно она сдерживалась, чтобы не ударить вас – и крик тут был, к сожалению, но самой лучшей из доступных ей реакций).

Никто не идеален, не совершенен, никто не является программой, которая всегда работает по заданному правильному сценарию.

А эта идеальная картинка «как должно было быть» всегда рождает чувство либо обиды (если несправедливо поступил другой), либо вины (если до идеала не дотянули вы), либо сожаления (если обстоятельства сложились не так, как вы представили).

Поэтому финальный этап прощания с этими чувствами – простить как себя, так и всех участников тех событий. Помня о том, что вы и все причастные сделали лучшее, на что были способны тогда, исходя из доступных выборов на тот момент.

И по своему опыту лечения от разных неприятных штук. И по тому, что сообщали мне клиенты, когда приходили со своими историями борьбы как с ментальными, так и с вполне соматическими заболеваниями.

Есть лекарства безопасные, а есть эффективные.

То есть если лекарство эффективное, оно обязательно принесет с собой кучу побочек или отсроченных последствий для организма (при долгом применении), и от этого не деться. А если вы пьете таблетки и воздействий никаких не ощущаете (в том числе и на симптом) – значит оно абсолютно безопасное, то есть неэффективное, потому что воздействия на организм не оказывает.

То же самое мне сказал невролог несколько лет назад, когда я спросила, а не опасно ли все время при приступе мигрени пить суматриптан?

Тогда он сказал мне:

— У вас мигрень. А значит у вас всегда должен быть с собой этот препарат, как нитроглицерин у того, кто болен стенокардией. Любая таблетка что-то меняет внутри – и это опасно, поскольку всех последствий предсказать невозможно. Но в вашем случае без этого не обойтись.

Мы привыкли, что таблетка – это некая панацея. Выпил таблетку – и все прошло. Как бы. Забывая, что излечивая один больной орган, таблетка вредит другим. Печени, почкам, кровеносной системе, разным отделам ЖКТ, мозгу.

Частые побочки антидепрессантов — головные боли, тошнота, слабость, сонливость, и, как ни странно, проблемы с ЖКТ, что создает парадокс. Ведь гастроэнтерологи прописывают АД для устранения причин проблем с ЖКТ.

И ладно, когда прием антидепрессантов действительно необходимое зло, когда это мера, рекомендованная психиатром, без которой не обойтись. Когда человек в тяжелом состоянии, и когда организм не справляется, и необходимо восстановить его деятельность на уровне биологических функций.

И очень часто люди впадают в 2 крайности: те, кому АД действительно нужны по показаниям, как «необходимое зло», наотрез отказываются их пить. Потому что страшно, боюсь побочек, лучше буду терпеть боль и мучиться всю жизнь с кишечником.

И вторая группа: я все знаю лучше врачей, это от нервов, надо найти врача, который выпишет нужные мне АД или противотревожные препараты. Буду пить их месяцами и все наладится. Даже не думая о том, что первой линией лечения в его случае могут быть вовсе не антидепрессанты, а обычные спазмолитики, сбалансированное питание, и несколько хороших техник работы с тревогой и стрессом.

Но кто я такая, чтобы рассуждать о схемах лечения, я же не врач, а обычный психолог, который работает  с головой.

Люди, которые пишут мне: «помогите, вы последняя надежда, и только вы сможете мне помочь» на консультации говорят

— ой, я болею уже 10, 15, 20 лет, мне ничего уже не поможет.

— я привыкла жить с болью… уже не представляю себя без боли.

— вот если они перестанут делать А, Б, В, то я и нервничать перестану, а изнутри мою тревогу не остановить. Измените их, а не меня!

— все ваши штучки похожи на временные меры, это не сработает.

И тут загадка: зачем приходить на консультацию и тратить свое время? Подтвердить для себя свою правоту? Или избавиться от последней надежды, чтобы дальше жить в боли?

Четыре занятия c клиенткой не было динамики по состоянию кишечника. Работали с разными психологическими причинами симптомов, мишенями. Ноль прогресса.

Я изменила тактику. Дала больше заданий для самостоятельной работы. И обязательные отчеты.

Клиентка присылает отчет через 2 дня – кишечник впервые намного лучше за долгое время (но тут я добавила еще очень мощное упражнение, с которым она отлично справляется).

Волшебная сила ручки, бумаги, ежедневных действий и отслеживания изменений.

И как я жалею, что сама не фиксировала все свои состояния «до» и изменения «после» многочисленных практик, отработок и проработок дискомфортных реакций и чувств. Было бы интересно сравнить масштаб того, что было и что стало сейчас.

— жить без боли в теле

— без ломоты и жара, с нормальной температурой

Вспоминаешь – вот как оно было хорошо. Бежишь лечиться, восстанавливаешься и радуешься до следующего вируса.

Но есть вирусы другого рода, которые человек сам размножает в себе годами: страх одиночества, тревогу, чувство беззащитности, невозможность отстоять себя. Инкубационный период длится десятилетиями.

Сначала они незаметно подтачивают психику, а потом и тело, и уже на этом этапе есть все риски застрять в бесконечном круге обследований, походов по врачам, неэффективных назначениях и недействующих препаратов с побочками, которые усугубляют другие болячки.

Врачи делают все, что могут, но часто они лечат не причину, а симптомы – как 3 года назад лечили симптомы ковида, когда не было лекарства от его причины, надеясь, что организм сам справится.

Но психика сама не справляется, и именно поэтому проблема из психической и становится психосоматической. Попытка организма  справиться через тело – это лишь последняя попытка достучаться до человека «сделай что-нибудь», потому что чем глубже спишь, тем сильнее приходится будить.

К земле приближается другая планета и все неминуемо ведет к столкновению. Таков вкратце сюжет «Меланхолии». Он тянет, давит, и на протяжении всего фильма нарастает неприятное ощущение неотвратимости в животе.

Но не для мужа сестры главной героини. Он твердо знает, что по расчетам ученых другая планета пройдет мимо. Но сохраняет разум и холодную голову  лишь до того момента, пока не посмотрит на приближающуюся планету сквозь проволочный круг, сделанный его сыном. Диаметр ее действительно увеличивается с каждым днем.

Отрицание проигрывает фактам. И герой понимает, что он ничего не контролирует, поэтому совершает последнее действие, которое контролировать может – свой самостоятельный уход из жизни.

Сейчас я перечитываю книгу о муми-троллях, и одна из первых повестей тоже о небесном теле, о  комете, которая непременно упадет на муми-долину.

Зверьки пугаются, но потом отправляются в длинное путешествие к обсерватории, выясняют у ученых, когда именно должна упасть комета (восьмого августа, в восемь сорок пять), возвращаются домой  и перевозят все вещи в грот, чтобы переждать падение. Но делают это так, будто не спасают свои жизни, а просто едут на пикник.

Герой из «Меланхолии» отрицал проблему, и его психика не вынесла, когда он понял, что от нее никуда не деться. Муми-тролли понимали, что комета все равно упадет, хотят они этого или нет, поэтому спокойно занимались тем, что делать могли, чтобы спастись.

Отрицание проблемы – это зыбучие пески, где любое движение затягивает еще глубже.

Признание проблемы – первый шаг к ее решению, ведь тогда уже можно сделать что-то, чтобы вылезти из ямы, а не жить в иллюзорном мире отрицания.

Автор книги об эмоционально-фокусированной терапии Сью Джонсон поэтично  называет танцем повторяющиеся ссоры в паре, в которых партнеры чередуют разные «па»: один отстраняется, другой преследует, один нападает, другой нападает в ответ, пока танец не закончится перемирием или (что чаще) оба не разбегутся по углам.

Танцем можно назвать все угодно, все что повторяется, а вы не понимаете почему.

Танец депрессивного человека – это мысли о том, что все хорошее позади.

Танец тревожного человека – это мысли о том, как бы чего не произошло.

Танец ипохондрика – это мысли о том, что «я точно чем-то болен, ведь я чувствую, что что-то не так»

Танец нелогичен, дискомфортен, начинается помимо вашей воли, но можно его остановить. Если узнать мотив и сказать себе – «мне это больше не нужно»

Его тошнит, когда тело не хочет что-то переваривать.

Он напрягается и каменеет, когда нужно защититься.

Организм укладывает вас спать, когда нужен отдых и не дает заснуть, когда внутри есть неиспользованная на дело энергия.

Все симптомы в результате нужны для чего-то полезного для вас:

— отказаться от того, от чего пора отказаться,

— обрести чувство безопасности или дать отпор, если это необходимо,

— достичь цели,

— восстановить справедливость и отстоять себя

— восполнить силы

Проблемы начинаются тогда, когда вы сопротивляетесь тому, что пытается сказать вам тело: не обращаете внимания на его сигналы, подавляете их, или «перебарываете», как сказал один из моих клиентов.

Отличный способ задавить симптомы: перебороть их в моменте, обрести облегчение, чтобы потом почувствовать боль в два раза сильнее – ведь причина ее не устранена.

Так и начинается бесконечный поход по специалистам, которые глушат симптомы, и ничего не делают с причиной. И наступает чувство беспомощности, потому что «ничего не проходит», «столько денег потратил, и все впустую» и «кажется, будто это будет со мной навсегда».

Врачи не находят причины функционального заболевания, потому что они не в теле, а в голове, и при этом говорят «ну это хроническое, вам придется теперь научиться жить с этим».

Не придется, если убрать причину – и сделать то, на что тело намекает уже долгие годы.

Да, все это литературные герои с серьезными психическими отклонениями, а еще все они – ненадежные рассказчики. Мы начинаем читать книгу, воспринимая текст через глаза героя, и поначалу безусловно верим тому, что видим. И только потом догадываемся (или нет), что здесь что-то не так.

Все клиенты психолога тоже ненадежные рассказчики. Это не значит, что люди сознательно врут и пытаются обмануть специалиста, чтобы не касаться самого больного.

Защитные механизмы психики таковы, что иногда легче отрицать проблему, вытеснять ее или рационализировать, чем признать правду.

А еще человек умалчивает о чем-то, потому что считает информацию незначительной, недостойной внимания или не понимает, как одно событие в жизни может быть связано с другим, и зачем вообще о нем упоминать.

И очень больно бывает, когда попадаешь с клиентом в такую ловушку и теряешь время.

Как  я понимаю, что встряла с клиентом и повелась на его слова:

•  мы что-то делаем, и ничего не меняется
•  мы что-то делаем, что-то меняется, но не то, что хотелось бы
•  проблема уходит, но как-то подозрительно быстро.

 
Что я делаю, чтобы выбраться из ловушки ненадежного рассказчика:

•  провожу гипноанализ причин проблемы
•  задаю уточняющие вопросы (много их!)
•  сопоставляю то, что говорит человек, и как он это делает
•  сопоставляю хронологию событий, которые произошли с клиентом, и как менялось его состояние при этом

Слой за слоем обволакивает «занозу» перламутром – и возникает жемчужина.

Психика делает то же самое, когда случается то, что человек не может вынести: обволакивает психическую рану в защитную капсулу.

Чтобы вырастить 1 жемчужину, моллюску требуется 3 года. Психическая травма образуется и обрастает слоем защиты почти мгновенно.

Если жемчужина свободно болтается в теле моллюска, вытащить ее не составляет труда. Но если она прикрепилась к раковине, можно бросить это безнадежное занятие – ничего не выйдет.

Бывают проблемы, которые решаются за 1 консультацию, а бывают системообразующие травмы. Чтобы убрать их, требуется время. После того, как избавишься от нее, приходится пересобираться заново.